Золотая осень патриарха

Осенью 1962 года с железнодорожной станции «Ереван» тронулся необычный состав с 600 пассажирами — деятелями искусства. Первым пунктом его назначения была Москва. На протяжении нескольких недель в Кремлевском дворце съездов армянские артисты демонстрировали свое танцевальное, музыкальное, драматическое, эстрадное мастерство. Далее поезд направился в Ленинград, Киев, Минск, Таллин, Вильнюс, Ригу, Тбилиси, Баку... Инициатором и организатором этой уникальной поездки был директор Армконцерта Георгий Асатрян. Более того, идеи проведения знаменитого фестиваля «Золотая осень» и строительства олимпийской базы для спортсменов СССР, прославивших Армению, также принадлежат ему.

Осенний звездопад
Как-то Георгий Асатрян пригласил к себе известных представителей культуры и спорта, чтобы поделиться с ними своей идеей о новом проекте — большом концерте на Республиканском стадионе «Динамо» с участием мастеров искусств Армении и других союзных республик. Многие из присутствовавших отнеслись к проекту скептически: ну кто же проводит серьезные мероприятия на стадионе? К тому же именитые артисты вряд ли согласятся выступать на футбольном поле. Но переубедить Асатряна было не так-то просто. Уже к третьему часу ночи большинство голосов было за, а под утро собрание вынесло решение: праздник состоится при любых обстоятельствах и в любую погоду.
Так в 1960 году в Ереване прошел первый большой концерт в рамках фестиваля «Золотая осень», который на протяжении двадцати лет собирал десятки тысяч зрителей. Премьеру провел великий актер-трагик Ваграм Папазян. Празднество действительно стало народным — в СССР подобных ему не было. Более того, «Золотая осень» разрушила стереотипы о том, что серьезное искусство не может быть массовым. Долгие годы на стадионе рядом с популярными эстрадными певцами выступали звезды оперы и балета, наряду со шлягерами звучали оперные арии, монологи из пьес русских, армянских и европейских классиков.

«И только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог»
В 1978 году на правительственном уровне отмечалось 150-летие присоединения Армении к России. Один эпизод «Золотой осени» был посвящен этому событию. По беговой дорожке стадиона в сопровождении четырех солдат медленно двигалась машина, везущая актрису, олицетворявшую Родину-мать. Внезапно музыка прервалась — отказала аппаратура. Находившиеся в правительственной ложе партийные боссы из союзных республик напряглись. Среди них был и прибывший на торжества министр обороны СССР, маршал Советского Союза Дмитрий Устинов. «Этот концерт организовали я и кинорежиссер Эдмонд Кеосаян, — рассказывает Георгий Асатрян. — Тогда мы напугались до смерти — за такие промахи по головке не гладили. Машина продолжала медленно двигаться, а солдаты — идти, и только стук их шагов нарушал тишину, охватившую огромный стадион. После окончания этого номера нас вызвали  в правительственную ложу. Я почувствовал, как из-под моих ног уходит земля. И тут Устинов встал, подошел к нам, склонил голову и... поблагодарил: «Это меня потрясло!» Сидевший в ложе Карен Демирчян улыбнулся и по-армянски, чтобы никто не понял, сказал: «Что же вы, ребята, старика до слез довели?» Так технические неполадки и чья-то безответственность сыграли нам на руку».

Сердечный привет из Бирмы
Накануне очередного концерта в рамках «Золотой осени» Георгий Гарегинович получил телеграмму из Госконцерта СССР, где говорилось, что в Советский Союз с большим турне прибыл этнографический ансамбль из Бирмы и было бы неплохо пригласить его в Армению. Пригласили, а заодно и предложили принять участие в концерте на стадионе... И вот на сцену вышли бирманцы с национальными инструментами и после долгого разогрева начали выступление. Однако то, что исполнялось, для непривычного уха сложно было назвать музыкой, да и инструменты были странноватые — длинный-предлинный гриф и пара струн. Остряки тут же нашли им название — «один палка, два струна». Играли долго — около двадцати минут. Публика стала сильно нервничать, затем послышались жиденькие аплодисменты. Музыканты это восприняли как приглашение на бис и сыграли еще одно произведение, по продолжительности длиннее первого. Стадион негодовал: то с одной, то с другой трибуны стали доноситься свист, топот ног и даже кое-что из ненормативной лексики. «Я подошел к представителю Госконцерта СССР, — вспоминает Асатрян, — говорю, мол, надо бы деликатно намекнуть нашим друзьям, что их время истекло. Тот как-то виновато улыбнулся: «Ну не спускать же их со сцены — обидятся!» Тогда я сказал: «А вы армян не знаете — горячий, южный народ, могут и трибуны снести». Не знаю, поверил ли мне товарищ из Госконцерта, но гости покинули сцену. Уходили со стадиона под всеобщую брань. Прошло несколько дней, и из Москвы раздался звонок: «Молодцы армяне, — крикнул в трубку руководитель Госконцерта СССР, — как же вы приняли наших гостей, что они снова хотят приехать в Армению!» А спустя месяц в Армконцерт пришло письмо из солнечной Бирмы, в котором выражалась признательность армянской публике за теплый радушный прием.

Читайте полную версию в формате PDF